Мы хотим, чтобы нас выбрал другой, тот, который важен для нас. Будь – то мать или отец, близкий партнер или друг…Но что происходит, когда нас не выбирают?
Мы чувствуем страх в перемешку с отвержением:
- “Из страха, что меня не выберут, я могу очень стараться быть лучше, чем я есть.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу предъявляться только той стороной, которая принимается другими.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу сворачивать свою спонтанность до замирания и паралича.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу потерять свой настоящий размер.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу терпеть очень много неприятного, токсичного и даже невыносимого для меня.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу брать на себя слишком много ответственности за то, чтобы сохранять эти отношения.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу ничего не прояснять и не обозначать свои границы.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу пуститься в угадывание чужих мыслей, желаний и потребностей.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу забывать про себя.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу не приближаться и стоять на расстоянии.“
- “Из страха, что меня не выберут, я могу сбегать из отношений даже ещё до того, как появиться возможность узнать меня лучше.“
Неуверенные в себе, вечно сомневающиеся, нападающие на себя за любой промах или ошибку. Измотанные и истощенные требованиями к себе. И при всем при этом претендующие на то, чтобы быть сильными, безупречными и прекрасно справляющимися со всем в жизни. У такого скрытого, или, по-другому говоря, дефицитарного нарциссизма масса проявлений.
В глубине души мы хотим быть принятыми людьми. Это наша здоровая, базовая потребность. Быть с ними в хороших отношениях. Мы хотим любить и быть любимыми. Но на пути к этому нас подтачивает сила замедленного действия – наше ощущение себя недостойными всего этого. Потому что раз мы не на вершине пирамиды социального успеха, которым полны все социальные сети, то ощущаем себя никчемными и совсем ничего не достигшими. Это нарциссическая ловушка, в которую мы попадаем раз за разом, сильно и глубоко в нее попадая.
Травма отвержения возникает до 1 года и проживается с родителем того же пола.
Отвергнутый не чувствует своего права на существование. Он задается вопросом:
- Тварь я дрожащая или право имею?
- Часто отвергнутыми дети ощущают себя, если являются нежеланными или не того пола, что хотел родитель или, если ребенок чувствует гнев родителя на себя и его пренебрежение. Отвержение это про отталкивание, отказ, отстранение, неприятие.
Первая реакция на отвержение это желание убежать, исчезнуть.
Различия в терминологии
- Нарциссическая травма — специфический след в личности у тех, кто воспитывался нарциссическими людьми или просто имел слишком много травматического опыта взаимодействия с ними. Представляет собой повышенную уязвимость к стыду, а также трудность в поддержании границ между собой и окружающими людьми. Большинство людей с нарциссической травмой либо так же, как нарциссические личности, вкладывают много сил в поддержание ощущения своей сверхзначимости, либо склонны безропотно выполнять прихоти окружающих, боясь сталкиваться с их гневом.
- Между тем, в отличие от личностей с патологическим нарциссизмом, нарциссически травмированные люди сохраняют достаточный уровень рефлексии, чтобы иметь возможность
- осознавать собственные зависть, стыд и вину.
- Нарциссическая жертва — человек, находящийся в отношениях с личностью с выраженными нарциссическими чертами (нарциссических отношениях).
- Нарциссизм, нарциссическое расстройство личности — расстройство личности, характеризующееся убежденностью в собственной уникальности, особом положении, превосходстве над остальными людьми; завышенным мнением о своих талантах и достижениях; поглощенностью фантазиями о своих успехах; ожиданием безусловно хорошего отношения и беспрекословного подчинения окружающих; поиском восхищения окружающих для подтверждения своей уникальности и значимости.
Тайный нарцисс
Люди, которые обладают невероятной хрупкостью самооценки и пустотой в области представлений о себе. Они маскируются и прячутся. Они стараются никому не показывать свою ущербность. Их вечный спутник – тотальная неудовлетворённость собой и низкая самооценка. Они не умеют гордиться собой и обесценивают всё хорошее или достойное, чем они обладают. Они вечно претендуют на то, чтобы быть лучшей версией себя, но тут же попадают в стыд, несоответствие и ничтожность. Они отказываются делать хоть что-то, лишь бы не потерпеть поражение и не столкнуться с неуспехом. Они боятся близких отношений, но и одиночество их пугает. В их внутреннем мире всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Вместо накоплений внутри нас может быть сплошной дефицит, с которым мы вышли из детства. Все нарциссические нарушения образуются именно в этой зоне пустоты и дефицитарности: человек не просто не ощущает себя ценным, любимым или важным. Он иногда вообще себя не ощущает без непрестанного подтверждения своей значимости и значительности.
Ничтожность, ущербность и несоответствие -это три столпа, а точнее три “дыры” в психике раненого нарцисса.
По своей самой глубинной сути нарциссизм – это защита от любви и ран, причиненных вследствие неразделённой любви. Ребенок, встретившись с нелюбовью или попав в фантазию нелюбви родителей к нему, заставляет себя перестать любить и прекратить хотеть любви. Он заставляет себя перестать испытывать влечение к тем, кто, по его ощущению, его не любит.
В основе нарциссической защиты – отрицание нужды в ком-либо и жестокая требовательность у себе.
Симптомы дефицитарного нарциссизма
- Внутренняя пустота,
- Нарциссическая ненасыщаемость,
- Идеальное “Я”,
- Внутренний критик,
- Ощущение собственной ничтожности,
- Хрупкость самооценки,
- Самообесценивание,
- Неспособность прилагать усилия,
- Нарциссическая прокрастинация,
- Синдром самозванца,
- Нарциссическая депрессия,
- Скука,
- Неспособность получать удовольствие и радость от жизни (ангедонизм),
- Ощущение “жизнь проходит мимо”.
Такой человек на самом деле не пустой внутри. Он просто мало про себя знает. Если вспомнить миф о Нарциссе, он всё время искал отражения не для того, чтобы собой любоваться. А чтобы обнаружить себя, узнать, каким его видят. Не получив достаточно отражения в детстве, дефицитарный нарцисс оказывается зависим от этого на всю жизнь. И он хочет, чтобы его пустоту насытили любопытными взглядами, вернув ему самому знание, чем же он наполнен.
Дефицитарный нарциссизм может проявляться вот в таком негативном варианте. Когда то, что есть, не признается, а энергия “убивается” о то, чего нет. Нарцисс не может насытиться имеющимся, отказываясь смотреть на это и использовать в жизни, то есть здесь и сейчас. Он предпочитает ничего не использовать, потому что иначе ему придется совершать те или иные действия, выходить из зоны комфорта и рисковать самооценкой.
Нарциссическая семья
Опыт отвержения детей и детских потребностей в родительских семьях разнообразен и может быть продиктован очень разными по контексту ситуациями.
Мать или отец могут предъявлять невыполнимые требования к детям потому, что предъявляют невыполнимые требования к себе. Это так называемые «фасадные» семьи. Для них очень важно впечатление, которое они производят со стороны, социальная оценка семейной
жизни. Дети в таких семьях – это угроза: живой и реальный ребенок неизбежно сообщает в мир информацию, которую взрослые хотели бы скрыть. Это происходит и на словах, и в поведении: ребенок может просто рассказать о том, что родители ссорятся, а может часто болеть или плохо учиться, что также разоблачает реальное положение дел в такой семье. Поэтому к ребенку предъявляются требования по поддержанию фасада – иллюзии, созданной взрослыми, ценой отказа от реальных чувств и потребностей. Часто дети в таких семьях не имеют права уставать, не должны иметь социальных трудностей или трудностей в развитии, не должны быть грязными, испытывать аффекты (хотеть чего-то для себя, требовать, злиться) или болеть. Маленькие идеальные штрихи к портрету идеальной семьи – вот какова их функция.
Бывает, что такой посыл исходит не от обоих родителей, а лишь от одного. Тогда ребенок оказывается в одной лодке со вторым родителем и теоретически может обратиться к нему за поддержкой, но на деле бывает так, что ко времени появления детей второй супруг подавлен
стремлением партнера к поддержанию видимой идеальности. Часто через какое-то время он начинает сознательно или бессознательно бунтовать, демонстрируя социально неприемлемое поведение (задерживаться ночами, пить), теряет стабильный доход или тяжело заболевает. Жизнь ребенка это не улучшает, а наоборот.
Покачнувшаяся идеальная картинка увеличивает требования к оставшемуся подконтрольным члену семьи (ребенку), и давление на него только усиливается. Получается, что чувствовать себя нужным и любимым такой ребенок может, лишь демонстрируя нужное матери или отцу поведение. От остального он должен отказаться. Правильное поведение встречается ликованием, похвалой, гордостью, когда ребенку говорят «ты самый лучший», или снижением напряжения внутри семьи. Неправильное поведение встречает разочарование, холод, агрессию и комментарии «мне за тебя стыдно». Происходит распад: ребенок может чувствовать себя либо прекрасным, либо
ужасным.
Бывает, что значимый взрослый в принципе не способен любить или ему трудно любить именно этого ребенка.
Так бывает, когда беременность и рождение происходят случайно, или не с тем партнером, или когда рождение ребенка сильно меняет жизнь в худшую сторону.
Не все родители любят своих детей, и это правда. Любовь вообще очень сложное чувство, оно требует и подходящего контекста, и достаточных внутренних навыков, и определённого поведения объекта любви. По отношению к детям родительская любовь – это и про отношения в паре, в которой появляется ребенок, и про отношения родителя с самим собой, и так же (это вторично, но всё же играет свою роль) про то, насколько это «лёгкий» или «сложный» ребенок, насколько много он забрал своим появлением и что принёс взамен.
Это темы табуированные: родитель обязан любить своего ребенка, другого от него не ожидается (такое же табу есть у ребенка в отношении своего родителя). Там, где есть табу, нет истинной ориентации в реальности, нет гибкости. Есть лишь подавление чувств, отличных от обязательных, а значит – появляется разница между декларируемым и проявляемым поведением. Так родитель начинает говорить «я делаю всё для тебя, потому что я тебя люблю», а на деле отыгрывает свои зависть и ненависть, свою несвободу, свою фрустрацию и другие оттенки агрессивных чувств.
Там, где есть отыгрывание агрессии, появляется насилие в своей самой трудно контролируемой форме: для того, чтобы контролировать свою агрессию, её нужно осознавать, а для этого нужно признать, что любви к ребенку во мне нет или её мало, а это табу. О табу нельзя говорить, в нарушении табу невозможно искать поддержки. Вместо ответственности за свои чувства и поиска решения здесь появляется идея о том, что за мои чувства отвечает другой. Теперь как будто это не во мне недостаточно любви, а ребенок мало её заслуживает. Если бы он не был таким тупым, если бы она больше старалась, если бы они были спокойнее, умнее, успешнее, если бы они (дети) лучше заботились обо мне и приносили бы меньше проблем – то конечно, я бы их любил(а) и не бил(а) бы.
Материнский инстинкт, который заставляет женщину любить своего ребенка, каковы бы ни были обстоятельства, – миф.
Женщина может не хотеть детей вообще, потому что это мешает ее свободе и карьере, но согласиться на уговоры мужа и давление общественности. Или она может любить другого мужчину, а забеременеть случайно. Гормональный сбой после беременности может наложиться на стресс, связанный с серьезными и необратимыми изменениями в жизни, и тогда депрессия и апатия матери не даст ей почувствовать радости и любви в контакте с ребенком. Что бы он ни делал и каким бы он ни был, ребенку может оказаться не по силам изменить мать и научить ее чувствовать по-другому.
Хорошие чувства к ребенку также могут оказаться недоступны, если с ним связаны травматические переживания: насилие, например, или измена мужа во время беременности. На ребенка в таком случае переносятся чувства, которые небезопасно испытывать к источнику травмы: страх, гнев, презрение, ненависть.
Отец также может нанести нарциссическую травму. Он может быть отстраненным, погруженным в дела, работу, хобби, алкоголь или болезнь. Отвержение ребенка может и не быть прямым: отец может демонстрировать дочери или сыну радость от их существования, готовность играть или помогать, но его может быть просто очень мало.
Ребенок с его магическим мышлением трактует постоянное физическое или эмоциональное отсутствие отца рядом как отвержение, причина которого находится в нем самом. Отстраненная
мать также дает ребенку нарциссический опыт.
Дети с затяжной тяжелой жизненной ситуацией в детстве также могут развивать нарциссические черты в качестве защиты, которая помогает им выжить в плохих условиях. Например, если родители
постоянно ссорятся и ситуация близка к разводу, ребенок может брать всю ответственность за происходящее на себя. Это тоже нарциссизм.
Каждому ребенку свойственно магическое мышление, основанное на его ощущении себя центром мира. Когда отношения между родителями плохие или осложняются ситуацией, с которой взрослые
не справляются (безденежье, болезнь, неудачи, депрессия), то именно ребенок может чувствовать себя обязанным ее разрешить. Ничего реального он сделать не может, но может пользоваться магическим мышлением, придумывая своеобразные «сделки» с реальностью. Если
я буду хорошо учиться, то мама поправится. Если мой отец вернется сегодня домой, то я буду хорошо себя вести и больше никогда не скажу ему ни одного плохого слова. Если я буду носить только это платье, то все будет хорошо.
Иногда в таких идеях в качестве второй стороны присутствует Бог, но не обязательно. Выдуманные ребенком причинно-следственные связи, в которых поведение взрослых зависит от его поведения,
помогают ему ощущать иллюзию контроля, выполняют функцию самоуспокоения тогда, когда взрослые о нем позаботиться не в состоянии. В норме умение позаботиться о себе – хорошее качество, но здесь оно завязано на идее грандиозности, гиперответственности.
Когда ребенок вырастает и ситуация, в которой развилось такое восприятие, исчезает, паттерны остаются. Часто к ним добавляются взрослые манипулятивные стратегии, а сама причина – ощущение мира хрупким и полностью зависящим от поведения – уходит глубоко
в бессознательное.
Отношения с собой и с другими
Главные ощущения, вокруг которых “организуется” дефицитарный нарциссизм, – это пустота, идеал “Я”, внутренний критик и нарциссическая ненасыщаемость. Всё это – основание пирамиды, на которой базируется такая личность. Вместо нормального “Я”, у которого не было шанса проявиться, выросло грандиозное. Оно пытается со всем справиться, а чтобы не чувствовать свою ущербность, которая всё время вылезает в столкновении с реальностью, вынуждено натягивать себя на идеал. И вот тут начинается нечто интересное: искаженное грандиозностью “Я” выстраивает искаженные отношения с реальностью.
В сфере отношений с людьми им кажется, что нужно соответствовать и доказывать. Они пытаются “найти кнопку” других людей, чтобы их “впустили в отношения” и любили. Мечутся между безнадежным попытками получить любовь и стыдом, что они никак этой любви не соответствуют. В сфере нарциссических достижений все ровно наоборот. Внутри они на многое претендуют, но бесконечно тонут в ощущении, что чему-то не соответствуют. Или отказываются соответствовать, потому что претендуют на то, что все им должны “прийти и сами все дать”. А если не дают, то это свидетельствует, что они пустое место. Или даже не претендуют, потому что стыд заявляться на что-то большее, чем им позволено внутри, слишком токсичен.
Цель в отношениях – всегда управлять отношениями в большей степени, чем партнёр. Контролировать дистанцию, интенсивность, включенность, возможности выхода и прочее. И поэтому выбирать тех, кто на расстоянии, или тех, кто заведомо недоступен, – вот яркий симптом, за которым скрывается настоящая боль дефицитарного нарцисса.
Почему мы пытаемся все контролировать и как от этого освободиться?
Если вы уже измучились всех спасать или обозлились на весь мир, что никто не ценит вашего “чистосердечно-спасающего” отношения, попробуйте:
- замечать, в чем ещё вы можете сблизиться с людьми, кроме помощи в их проблемах и неудачах. Постарайтесь обнаружить темы своего интереса и любопытства, которые вам хотелось обсудить с ними;
2. делать паузу перед тем, чтобы втягиваться в оказание помощи другим людям. Тренируйте возможность просто эмоционально отозваться на ситуацию, а не закатывать рукава и сразу бежать спасать;
3. допустить, что ваша ценность для людей не только в том, насколько вы сильны, умны и собранны для решения их задач и поддержки. Исследуйте это в реальных отношениях.
Стремление психики к завершению опыта
Старые травмы всегда стремятся к завершению. Психика стремится к отработке болезненного материала.
Чтобы раны зажили, нам нужно получить возможность по-другому отреагировать на прежнюю ситуацию. Мы стремимся испытать новые чувства к старой проблеме и поэтому бессознательно ищем и выбираем людей, рядом с которыми наша травма всплывет и мы наконец сможем пережить ее по-другому. А кто лучше, чем человек с нарциссизмом, способен воссоздать для нас травму нарциссического отвержения, поднять со дна психики нарциссический опыт?
Такие отношения – это идеальные декорации для старых травм.
Поэтому они становятся сверхценными, сверхзначимыми: психика бросает все ресурсы на возможность снова стать здоровой. На поверхности это выглядит как большая любовь, сильная
привязанность, любовная зависимость. В глубине эта всегда попытки – снова и снова доказать отвергающему человеку, что я все же достоин любви, что со мной все в порядке, а ты не прав. Поэтому идея о том, что партнер – безнадежно больной человек и с ним ничего не
получится просто потому, что он на это не способен, так легко находит отклик у нарциссических жертв.
Это один из вариантов разрешения психической травмы: решить, что я здесь ни при чем и все дело в другом человеке, который в принципе не способен любить.
Про родителя это чаще всего правда.
Про взрослого партнера – не обязательно.
Выход там, где вход…
- По материалам Анастасии Долгановой, психотерапевта